................................................................... 
Алена писал(а):Сегодня я путешествовала в мир своего ПБК. Так же сегодня я делала фото всплески, с новой постановкой задачи своему биокомпьютеру, менять негатив на первоначально зафиксированные цвета, это конечно сейчас требует больших усилий, но все же дело идет, я смутно, но уже различаю цвета: синий, красный, желтый.
Теперь в твоих руках есть ключ ко всему цветовому спектру на фотовсплесках. Цвета: синий, красный, желтый - основообразующие цвета всей цветовой палитры с небольшоим уточнением, вместо красного концентрируй своё внимание на пурпурном цвете.
Это очень хороший результат для самостоятельной работы. Учитывая интенсивный характер энергоинформационного обмена, и сопровождавший его высокий уровень энергозатрат, мы пришли к выводу, что на сегодня уже достигнут потолок на общий допустимый объём биокомпьютерной работы. Учитывая это были запланированы занятия по основным базовым упражнениям 1 ступени включающими вертикальную прокачку с привлечением природных стихиалей ( по Даниилу Андрееву) в неторопливом ритме и продолжительном времени исполнения. Вторую часть занятий поработали по упражнениям ступени 1.2 с Сущностями Матери Земли. Бога Отца и Святого Духа.
Хочу особо отметить, что после вертикальной прокачки и других энергетических упражнений с привлечением природных стихиалей работа с этими сущностями была особо яркой и впечатляющей.
Для тех, кто ещё не знаком с трудами нашего соотечественника Даниила Андреева, представляю фрагмент публикации о нём и его учении:
.................................................................................................... Человек, Природа, Вселенная
Татарченко Вячеслав.
Даниил Андреев и Природа: учение о стихиалях.
http://subscribe.ru/group/chelovek-prir ... ya/858919/
Особое место в концепции Даниила Андреева занимает “отношение к природе”. И центральный момент здесь — учение о стихиалях. Разрозненные представления о духах стихий, феях, нимфах, русалках, леших, домовых, дриадах и пр. всегда присутствовали в бесчисленном количестве мифов, сказок, религиозных систем. Но ни один ученый, мыслитель или религиозный философ не выдвинул что-либо хоть отдаленно напоминающее это удивительное стройное учение. Человеку, близко не знакомому с биологией, трудно понять, насколько революционным является само понятие — “стихиаль”. Автор “Розы Мира” тоже не был биологом и не мог знать о сформировавшемся только ко второй половине нашего века фундаментальнейшем биологическом понятии — экосистема, или биогеоценоз. Современная наука выделяет огромное количество самых разнообразных биогеоценозов, таких, как дубрава, природный водоем и др. Все эти равновесные, саморегулирующиеся системы обладают большинством атрибутов, присущих живым организмам, т.е. рождаются и умирают, болеют и выздоравливают, взаимодействуют друг с другом и с человеком и представляют собою упорядоченную совокупность “органов и систем” — живых организмов более низкого порядка: бактерий, микроорганизмов, растений, членистоногих, рыб, земноводных, пресмыкающихся, птиц, животных; включают также почву, воздух, воду, т.е. природные среды. Таким образом, биогеоценоз предстает перед нами как особое “природное живое тело” — клетка единого природного тела страны и далее — Земли.
Но Даниил Андреев пошел дальше. Он не был биологом, но был причастен духу истины. Поэтому, в который уже раз, он не только предвосхищает развитие современной науки, но и находится на шаг впереди нее. Описывая сходным образом эти природные тела-системы, он одухотворяет их. Он видит их в качестве проводников особых духовных сущностей. Единение природного живого тела и такой духовной сущности Андреев называет стихиалью. Вся Природа во всей своей полноте предстает перед нами как арена жизни и активной деятельности стихиалей, а сама ткань природных сред есть их живая плоть. Здесь мы видим и стихиалей воздушных сред — духов вайиты, и стихиалей цветущих лугов — духов фальторы, и стихиалей рек — духов лиурны. Есть стихиали гор, морей, прибрежных вод, лесов и т.д. Деятельность стихиалей не ограничивается нашим слоем — Энрофом, но пронизывает весь планетарный космос, всю совокупность слоев брамфатуры — от демонических миров до миров восходящего ряда и высших слоев Шаданакара.
Даниил Андреев выстраивает иерархию стихиалей, характеризует главные из них, зоны их деятельности и ответственности. Но на этом он не останавливается. Ведь отношение к природе в истории человечества всегда было двойственным. А по Андрееву любое устойчивое общественное, культурное отношение обязательно имеет свои трансфизические корни и проекции. Романтикам — преимущественно писателям, поэтам, художникам — природа представлялась гармоничным прекрасным царством: “И ничего в природе нет / Что бы любовью не дышало” (А.К.Толстой). Однако многие мыслители, философы, ученые, религиозные деятели и подвижники видели в ней лишь цепь страданий, царство, подчиненное закону взаимопожирания, а ее духов представляли в качестве демонов, стремящихся подчинить себе свободную душу человека. (Интересно, что к таким отрицателям природы относился, как это ни странно, даже Николай Бердяев. Вообще, Бердяев и Андреев, сходство и различие взглядов этих крупнейших русских религиозных мыслителей, совершенно не знакомых с творчеством друг друга, — тема, которая уже заждалась своих исследователей.)
Даниилу Андрееву — и поэту, и религиозному мыслителю — известно о присутствии в природе темного начала, как знает он и о наличии в ней светлых сил. Он выделяет светлые, дружественные нам, и темные, демонические стихиали, характеризует их и подчеркивает их неравнодушное отношение к людям.
К особой группе Андреев относит стихиали, связанные с человеческой телесностью. Он называет их кароссами — ваятельницами плоти цепи поколений людей. Каждый народ имеет свою кароссу. “Этим ваятельницам физической плоти народов мы обязаны, между прочим, теми, подчас явными, иногда почти неуловимыми чертами сходства, видимого физического родства, которыми отмечена масса индивидуальных обликов какого-либо народа” (Р.М., стр.98). Верховная стихиаль человечества, объединяющая всех каросс, — Лилит — несет в себе эйцехоре — семя зла, что является причиной доступности человека, через его телесную организацию, искушающим воздействиям демонических стихиалей.
Большое внимание в связи с этим Даниил Андреев уделяет вечной теме и проблеме человечества — взаимоотношению полов. Тема эта, естественно, не могла миновать и других русских мыслителей. Над ее разрешением бились Достоевский и Толстой, Соловьев и Бердяев, Розанов и Мережковский, Блок и Белый и многие другие. Характерной для русской религиозно-философской мысли была попытка религиозного освящения любви между мужчиной и женщиной. И Даниил Андреев является прямым продолжателем этой традиции. Причем он старается освятить не только духовную, но и телесную любовь. Задача здесь, по Андрееву, заключается в том, чтобы осознанно закрыть для демонических стихиалей доступ в свой душевный мир, мир отношений между мужчиной и женщиной. Кроме того, брачный союз молодых людей и людей среднего возраста, согласно Андрееву, должен быть освящен служительницей “культа светлых стихиалей”. Такой союз вполне может быть расторгнут по взаимному согласию, либо по истечению определенного ряда лет. “И только если минет и этот срок, (...) и когда оба они, перед лицом надвигающейся смертной разлуки, испытают потребность благословения свыше своей любви как любви на веки веков — тогда священнослужительница Приснодевы-Матери скрепит их духовные судьбы таинством в е ч н о г о б р а к а, вечного спутничества друг другу во всех мирах” (Р.М.,с.257).
“Во всех мирах”. Надо отметить, что перед нами представления позднего Андреева. Если же мы вернемся в конец тридцатых годов, к поэме “Песнь о Монсальвате”, то обнаружим там следующий диалог между рыцарем Рожэ, влюбленным в королеву Агнессу, и его духовным учителем Гурнеманцем: “Не средь мира, мареву подобного, / Не на узком жизненном мосту, / В полноте свершения загробного / Я улыбку Дамы обрету!” — восклицает Рожэ, на что Гурнеманц ему отвечает: “Но скажешь ли, сын мой, в раю: / “Вот она, это — я, это — он?” / Только в нашем ущербном краю / Так душа именует сквозь сон. / Дух дробится, как капли дождя, / В этот мир разделенный сходя, / Как единая влага — в росе... / Но сольемся мы в Господе — все!” — Гурнеманц здесь, вне всякого сомнения, alter ego автора.
Таким образом, зрелый Даниил Андреев, прошедший через горнило войны, тюремных испытаний и нового трансфизического опыта, отвергает взгляды учителя-мудреца Гурнеманца и занимает позицию ученика Рожэ. Более того, этот маленький отрывок из “Песни о Монсальвате” позволяет сделать вывод, что в довоенный период не было еще и представлений о Женственности, а следовательно, отсутствовал и весь связанный с Нею круг образов и идей, вплоть до концепции Розы Мира. Коренное переосмысление начинается в 40-е годы, в 35—40-летнем возрасте (“жизненный рубеж” по К.Юнгу) и завершается в начале 50-х годов. Прорыв “космического сознания”, описанный и в “Песне о Монсальвате”, и в “Розе Мира”, и понимаемый ранее как опыт “всеединства”, гармоничного состояния реального, актуального мира, постепенно начинает осознаваться в ином качестве, а именно как переживание потенциального состояния мира, того, “что есть, что было, что грядет вовеки”, — Идеи мировой гармонии, Идеальной Души мира, пребывающей вне пространственно-временного континуума и лишь открывающей Себя “миру дольнему” через откровения мистиков, а нами, во времени, воспринимающейся как то, “что грядет”. Как следствие этого духовного процесса из тайных творческих глубин души нисходят в круг сознания образы Женственности, Звенты-Свентаны, Навны, занимая в концепции центральное место. Появляется “Роза Мира”. Параллельно пласты пантеистической и антиперсоналистической религиозности “восточного” типа (“сольемся мы в Господе — все”) вытесняются и претворяются в персоналистическую христианскую религиозность, где отношения Бога и мира понимаются как отношения Творца и Его творения, нуждающегося в просветлении и преображении — в богочеловечестве.
След рефлексии всех этих метаморфоз мы можем найти на страницах “Розы Мира”: “Процесс слишком быстро вступил в стадию осмысления, почти миновав промежуточную стадию созерцания. Конструкции оказались ошибочными, разум не мог стать вровень со вторгавшимися в него идеями, и потребовалось свыше трех десятилетий, насыщенных дополняющим и углубляющим опытом, чтобы пучина, приоткрывшаяся в ранней юности, была правильно понята и объяснена” (Р.М.,с.33). Поэтому, вероятно, Андреев впоследствии и не стал восстанавливать и дописывать “Песнь о Монсальвате”. Слишком многое пришлось бы менять, фактически — писать поэму заново.
Возвращаясь к нашей теме, добавим, что, по Даниилу Андрееву, не только духовные, но и телесные отношения между мужской и женской частями человечества Энрофом не ограничиваются. Автор “Розы Мира” пишет, что и в мирах восходящего ряда существует телесная — иноматериально-телесная — близость между ними, но там эта близость отделена от задач продолжения рода. Пролить свет на характер такой близости, как мне кажется, может следующее место из главы “Немного о трансфизическом методе”: “И когда горячее тело погрузилось в эту прохладную влагу, а зыбь теней и солнечного света задрожала на моих плечах и лице, я почувствовал, что какое-то невидимое существо, не знаю из чего сотканное, охватывает мою душу с такой безгрешной радостью, с такой смеющейся веселостью, как будто она давно меня любила и давно ждала. Она была вся как бы тончайшей душой этой реки, — вся струящаяся, вся трепещущая, вся ласкающая, вся состоящая из прохлады и света, беззаботного смеха и нежности, из радости и любви. И когда, после долгого пребывания моего тела в ее теле, а моей души — в ее душе, я лег, закрыв глаза, на берегу, под тенью развесистых деревьев, я чувствовал, что сердце мое так освежено, так омыто, так чисто, так блаженно, как могло бы оно быть когда-то в первые дни творения, на заре времен” (Р.М., стр.42).
Завершая тему взаимоотношений человека со стихиалями, отметим, что общая задача для всех, вступивших на путь одухотворения и просветления, заключается, по мнению Даниила Андреева, не в том, чтобы подобно аскетам отрешиться от всего природного и умерщвлять свою плоть, но в другом: закрыть доступ в круг своей души для темных стихиалей и наоборот, раскрыться благодатному влиянию стихиалей светлых. Для самого Даниила Андреева общение с природой, со светлыми стихиалями, описание одного из которых было приведено выше, стало той стезей, которая привела к потрясшему и перевернувшему его душу прорыву “космического сознания”. И наверное не случайно самые, может быть, чтимые святые христианского мира, такие, как Сергий Радонежский, Франциск Ассизский, Серафим Саровский, исполняя подвиг затворничества и живя на природе, вступали с ней, согласно преданию, в живое дружеское общение.
К теме о стихиалях естественным образом примыкают представления Даниила Андреева о природе техники и технического прогресса и понимание их места и значения в метаистории человечества. И здесь можно безусловно констатировать, что отношение автора “Розы Мира” к технической цивилизации по преимуществу отрицательное. Даниил Андреев — не Николай Федоров с его упованиями на научно-технический прогресс как на средство обретения бессмертия и воскрешения предков. И не Николай Бердяев, считающий, что техника освобождает человека от рабства у природы, у стихий, и не замечающий, что она (техника) ввергает человека в еще худшее рабство — рабство у духов техники, у машины — рабство утилитаризма.
Вообще удивительно, как столь сходные во многих взглядах и оценках мыслители, как Андреев и Бердяев, становятся в глухую идейную оппозицию друг другу, когда речь заходит о природе. Но есть в русской культуре личность — мыслитель и поэт, — который удивительно близок Даниилу Андрееву во взглядах на природу и технику, да и не только в этом. Максимилиан Волошин — христианин и язычник (по отношению к природе) одновременно — в поэме “Путями Каина” дает исчерпывающую характеристику природе современной цивилизации и техники. Что же до Даниила Андреева, то главную причину вредного воздействия техники на душу человека он видит в утилитаризме, лежащем в основании принципов ее устройства и применения. Этот утилитаризм человек, близко общающийся с техникой, привносит и в свой душевный мир. В результате душа теряет свою трансфизическую и духовную глубину, становится плоской, посюсторонней, прагматичной и арелигиозной, т.е. той, какою хотят видеть ее силы противобога.
Идеальный, по Андрееву, путь для человечества — это развитие внутренних способностей, заложенных в человеческом теле и продемонстрированных Иисусом Христом (хождение по водам и другие чудеса). Но в связи с “незавершенностью миссии Христа в Энрофе” этот путь оказался для человечества закрытым. Поэтому, для сохранения “души живой”, человеку, вплотную соприкасающемуся с техникой, нужно прежде всего осознать всю пагубность воздействия техники на душу, ставить между собой и техникой внутреннюю преграду, не отождествлять себя с ней, не погружаться слишком глубоко в ее мир.
Итогом всего сказанного об отношении к природе может стать наша надежда, что учение Даниила Андреева о стихиалях будет одной из важных вех такого преображения души, когда наше предощущение того, что вся природа живая, станет знанием. И то, что раньше было доступно только большим поэтам (“И слышу я, как разговор / Везде немолчный раздается. / Как сердце каменное гор / С любовью в темных недрах бьется...”),23 со временем, возможно, станет доступно и нам не только через разум, но и через непосредственное переживание, превратится в личный религиозный опыт, настоящее живое чувство.
Даниил Андреев о стихиалях. Что за нелепость, - подумают иные. - Как будто мы не располагаем исчерпывающими данными, отчего и как возникают туманы, ветер, роса, не знаем механики образования дождя.
